Гостиная в главном доме Мелихова
Вечером, после закрытия музея, прогуливались вновь по главному дому с Ксенией Абрамовной.
Разговаривали... потом всматривались в подлинные фотографии и трогали посуду и мебель... нам же можно, - как говаривал Григорий в дни ранней молодости, щупая что-то в чужом музее...
Тихо, никого нет... только птицы цвиркают за окном...
Решила, что сначала будет узкоспециальный обзор дома - приличных осветительных приборов...
Да! - того, что всегда меня восхищает в интерьерных экспозициях. Смотрите сами!
Картинки, впрочем, не сегодняшние, а воскресные...
...перемежаю ещё отрывками из Антона Павловича, которого продолжаю почитывать на ночь...
Кабинет А.П. Чехова в Мелихове
22 ноябрь.
Днем валит снег, а ночью во всю ивановскую светит луна, роскошная, изумительная луна. Великолепно. Но тем не менее все-таки я удивляюсь выносливости помещиков, которые поневоле живут зимою в деревне. Зимою в деревне до такой степени мало дела, что если кто не причастен так или иначе к умственному труду, тот неизбежно должен сделаться обжорой и пьяницей или тургеневским Пегасовым. Однообразие сугробов и голых деревьев, длинные ночи, лунный свет, гробовая тишина днем и ночью, бабы, старухи - всё это располагает к лени, равнодушию и к большой печени. Если Вам когда-нибудь случится в своих "маленьких письмах" посылать интеллигенцию в деревню, то ставьте непременным условием, чтобы люди, не умеющие писать, читать, лечить, работать на фабрике, учить в школе или, как покойный Голохвастов, копаться в истории, оставались бы в городе, иначе они очутятся в дураках. Один мой сосед, молодой интеллигент, сознавался мне, что он очень любит читать, но не в состоянии дочитать книгу до конца. Что он делает в зимние вечера, для меня непостижимо.
А.С. Суворину. 22 ноября 1892, Мелихово
Гостиная в главном доме Мелихова
Отдельно - колпак настольной лампы в гостиной Мелихова
17 март.
Ах, голубчик, если бы Вы могли взять отпуск! Жить в деревне неудобно, началась несносная распутица, но в природе происходит нечто изумительное, трогательное, что окупает своею поэзией и новизною все неудобства жизни. Каждый день сюрпризы один лучше другого. Прилетели скворцы, везде журчит вода, на проталинах уже зеленеет трава. День тянется, как вечность. Живешь, как в Австралии, где-то на краю света; настроение покойное, созерцательное и животное в том смысле, что не жалеешь о вчерашнем и не ждешь завтрашнего. Отсюда издали люди кажутся очень хорошими, и это естественно, потому что, уходя в деревню, мы прячемся не от людей, а от своего самолюбия, которое в городе около людей бывает несправедливо и работает не в меру. Глядя на весну, мне ужасно хочется, чтобы на том свете был рай. Одним словом, минутами мне бывает так хорошо, что я суеверно осаживаю себя и вспоминаю о своих кредиторах, которые когда-нибудь выгонят меня из моей благоприобретенной Австралии. И поделом!
А.С. Суворину. 17 марта 1892, Москва.
Крошечная керосиновая лампа на прикроватной тумбочке в комнате М.П. Чеховой в Мелихове
Милая Маша, я послал уже несколько номеров «Курьера», одно письмо на твое имя из Ярославля и два на имя госпожи Филиновой. Были у нас Ежов и Грузинский, а в диване, после того как он побывал у Пелагеи, завелись жирные клопы, надо их выварить из чайничка, Аграфена хромая взяла 1 рубль, а Роман 3 руб., розы цветут, пионы распускались, у Брома была рвота, много грибов, а сегодня очень холодно, пасмурно, варили лапшу, и у нас Ваня, который привез баранок и колбасы, и мы все пьем фруктовые воды и едим окорок, а в поле возят навоз. Когда будете в монастыре, сходите на Поповку взглянуть, так ли хорош вид, как нам казалось. Если идет дождь и вам нечего кушать, то не ропщите: мы за вас покушаем.
Все кланяются вам, а жирные клопы в диване ждут не дождутся, когда вернется Домна Тимофеевна.
Вот и всё. Больше писать не о чем.
Иеромонах Антоний.
9 июнь.
Газета высылается ежедневно.
Извините, неправильно согнул бумажку.
Сестре М.П. Чеховой. 9 июня 1898, Мелихово.
А это подвесная лампа в той же комнате... на стене - портрет не привычного нам устало-больного А.П. с бородкой клинышком и в пенсне, а молодого высокого красавца. Портрет написан рано умершим, и тоже от туберкулёза, братом Николаем
И - тоже розовый! - колпак на настольной лампе в комнате Марии Павловны. А за окном - солнце! солнце!
5ф.
Солнце светит вовсю. Пахнет весной. Но пахнет не в носу, а где-то в душе, между грудью и животом. Ночью холодно, а днем с крыши каплет.
А.С. Суворину. 5 февраля 1893, Мелихово.
Лампа в комнате А.П. Чехова
И ещё одна, тоже зелёная, лампа в комнате Антона Павловича
31 марта. Ст. Лопасня.
Было холодно, все повесили носы, птицы улетели обратно на юг, и я не писал Вам, чтобы не заразить Вас своим дурным настроением. Теперь птицы вернулись, и я пишу. Всё обстоит по-прежнему: ни скучно, ни весело. Веду жизнь по преимуществу растительную, которая постоянно отравляется мыслью, что надо писать, вечно писать. Пишу повесть.
<...>
В деревне дешевле жить, чем в городе, но я попал в самое неудачное время. Овес вместо 15 к. стоит 80, сена нет, подножный корм еще только in spe, * а у меня 6 одров, не считая птицы. Они сожрали меня.
Как бы я хотел иметь пасеку! У меня для нее есть отличные места. Можно колодок 200 поставить. А это весьма занимательно.
Во мне все-таки говорит хохлацкая кровь. Я велел убрать из колодца культурный насос, взвизгивающий, когда качают воду, и хочу поставить скрипящий журавль, который у здешних мужиков будет вызывать недоумение. Велел я также людскую выбелить. "Велел"- это уж очень по-помещицки; вернее - попросил, так как все работы по окраске, починке всяких мелочей и проч. несут мои домочадцы с Мишей во главе. Парники засадили и засеяли сами, без наемников; весною деревья будем сажать тоже сами, и огород тоже. Все-таки экономия! В первое время меня всего ломало от физического труда, теперь же ничего, привык. Как работник и помощник я решительно ничего не стою. Только и умею снег в пруд бросать да канавки копать. А вбиваю гвоздь - криво выходит.
А.С. Суворину. 31 марта 1892, Лопасня.
Вот какая весёленькая лампа в комнате отца
...сразу панда среди клинско-клеверных бабочек вспоминается!
16 апрель.
Мое хозяйство пустяковое. Оно ровно ничего не дает моей литературе и не может помешать ей. Я занимаюсь только тем, что выдаю деньги на расходы и вылавливаю из пруда дохлых карасей (в этом году их всплыло очень много), остальное же делают мои домочадцы и наемники. Хозяйство, как нечто серьезное и основательное, не улыбается мне нисколько. Оно, вероятно, может быть интересно только для тех, кто кормится им, для меня же все эти озимые и яровые имеют значение только пейзажа. Я не мог бы ни пахать, ни сеять, ни косить, ни восхищаться породистым бычком. Да и скучно. Хозяйство в малом размере - это длинные, нескончаемые разговоры о покосах, попасах, прогонах и выгонах, то есть о десятках рублей, о которых только говорят, но которых не имеют.
Одиночества и тишины хоть отбавляй. Тепло, светло и просторно.
И.И. Ясинскому. 16 апреля 1892, Мелихово.
Лампы коридора на родительской половине дома в Мелихове
И лампы коридора, прозванного "Пушкинской комнатой", кажется, исключительно за большой портрет Алесандра Сергеевича на стене
16 авг.
Душа моя утомлена. Скучно. Не принадлежать себе, думать только о поносах, вздрагивать по ночам от собачьего лая и стука в ворота (не за мной ли приехали?), ездить на отвратительных лошадях по неведомым дорогам и читать только про холеру и ждать только холеры и в то же время быть совершенно равнодушным к сей болезни и к тем людям, которым служишь, — это, сударь мой, такая окрошка, от которой не поздоровится.
А.С. Суворину. 16 августа 1892, Мелихово.
Столовая в мелиховском доме
16 авг.
Мне нестерпимо хочется есть, пить, спать и разговаривать о литературе, т.е. ничего не делать и в то же время чувствовать себя порядочным человеком.
А.С. Суворину. 16 августа 1892, Мелихово.
А так бывает?
Но тоже очень хочется, да
0 коммент.:
Отправить комментарий