by Jenny Однажды, лет сто назад, захлёбываясь от невозможности объяснить некоторым товарищам по борьбе очевидные для меня истины… ну, да, как обычно бывает, привет Чжуан Цзы – если смысл найден – зачем слова? ну, в общем, в этом вполне узнаваемом состоянии накропала я сочинение…Тем, для кого оно было написано, оно так и не было предъявлено, что нормально, слова нашлись для себя и ладно…Спустя полгода из этого сочинения я пыталась сделать вместе с практикующими археологами удобочитаемую статью. Кажется, даже получилось нечто завершённое.Но здесь сейчас всё же обновлённый вариант - с исправлениями и дополнениями.Исследование после исследования(к проблеме изучения памятников археологии)Среди многообразия памятников историко-культурного наследия особое место занимают памятники археологии. Археологические объекты – памятники и находки (предметы, артефакты) – содержат разнообразный информационный потенциал, в большинстве случаев не имеющий аналогов на бумажных или иных носителях, и остаются основным источником для дописьменного периода истории.Очевидно, что каждый памятник археологии представляет собой не просто совокупность движимых объектов, находящихся в земле или уже извлеченных из земли. Он включает и культурный слой со всеми его особенностями, и внутренние связи – как между отдельными находками, так и между комплексом находок и культурным слоем. Поэтому любая археологическая находка может рассматриваться как минимум в двух аспектах: как самоценное произведение культуры и как носитель информации – об археологическом памятнике (его структуре, особенности, датировки), археологической культуре (степени развития технологий, социума и духовных воззрений населения), а также различных формах контактов населения.Некий парадокс заключается в том, что памятник археологии имеет целостность только до проведения полевых исследований. В процессе исследований (раскопок) культурный слой неизбежно нарушается, многие значимые для его характеристики внутренние связи физически утрачиваются. Утраченные внутренние связи (стратиграфия, место и глубина находок, положение их относительно друг друга) остаются зафиксированными в качестве планов, чертежей, описаний, отчетов. Полевые раскопки обширных по территории памятников ведутся иногда десятилетиями, памятник может исследоваться с перерывами или несколькими экспедициями. Каждая стационарная экспедиция накапливает за время своего существования тома бумажных материалов. Информация практически всегда оказывается рассеяна и трудна для восприятия и использования. Восстановление образа археологического памятника даже от специалиста требует длительных временных затрат и кропотливости.Давно уже назрела необходимость разработки информационной системы, позволяющей в полевых условиях проводить работы по созданию трёхмерной модели археологического памятника и фиксацию его на общей археологической карте региона. Система должна включать возможность определение географических координат памятника (через GPS); размещение цифрового изображение местности; построение трехмерной модели рельефа местности после проведения инструментальной нивелировки; размещение раскопа на полученной модели памятника, занесение его цифрового изображения и т.д. В идеале исследователям нужна программа, позволяющая в полевых условиях проводить документирование всех этапов археологических работ.В принципе, если исследование памятника проводилось в соответствии с методиками и корректно документировалось, ретроспективное восстановление его трёхмерной модели на основе чертежей, отчётов, фотографий также не должно занимать очень много сил, хотя утраты информации всё равно неизбежны.Второй парадокс заключается в том, что извлеченные из земли предметы, попавшие на хранение в музей, редко рассматриваются в комплексе их расположения и обнаружения, в большинстве случаев полевая документация и годовые отчеты экспедиций не воспринимаются в музеях как неотъемлемая составляющая знания об археологическом предмете. Находки чаще всего исследуются вне контекста их бытования и обнаружения. Таким же образом археологические объекты описываются и в существующих информационных музейных системах, и происходит это отнюдь не из-за программных ограничений. Любой предмет в музее – не только предмет археологии, но и книга, и бумажный документ, и аудиовизуальные документы описываются в первую очередь с внешней, а не содержательной стороны. Но если отношение к традиционным носителям информации – бумажным, магнитным или электронным – постепенно меняется, то воспринимать собственно предмет в таком качестве все еще сложно.Особенно заметно противоречие между предметом и содержащейся в нем информацией на примере массовых археологических находок. Например, фрагменты керамики, за редким исключением, не являются ни уникальными, ни редкими, ни значимыми по обстоятельствам их появления и использования. Ценность массовых находок заключается в содержащейся в них информации: о памятнике, на котором обнаружены, и о культуре, к которой принадлежат. С точки зрения экспозиционной фрагменты керамики могут носить только какой-то узкоспециальный интерес – для инсталляций, например. Тем не менее, необработанная керамика в музеях насчитывает десятки, а иногда и сотни тысяч предметов. Почти каждая экспедиция возвращается с десятками ящиков массового материала, помытого и зашифрованного. Даже при составлении коллекционных описей керамика записывается, как правило, общим количеством фрагментов, и вся попадает в состав музейного собрания несистематизированной. В результате, археологические коллекции остаются самыми многочисленными и наименее изученными в составе собраний краеведческих музеев, а археологические экспозиции – самыми скучными для рядового посетителя.Очевидно, что разрабатывать типологию керамики необходимо хотя бы для того, чтобы не возить пресловутые тонны, оседающие в хранилищах мертвым грузом и навсегда. Создать типологию и вести статистику с последующей утилизацией материала можно и в поле. Вопрос тут в количестве и репрезентативности материала. Я мыслю, конечно, категориями средневековой керамики. Можно проводить обработку материала при составлении коллекционных описей и приеме на постоянное хранение. Причем, принимать в состав музейного собрания только целые сосуды, развалы керамики, раритеты или не подходящие под известную типологию экземпляры, фиксируя остальные фрагменты в таблицах статистики. Так поступают в большинстве университетских музеев, где хранителями археологических коллекций являются сами участники экспедиций, воспринимающие зимнее время как органичный перерыв для камеральной обработки полученного в поле материала. Но и в идеальном случае – при сдаче незначительного по численности комплекса находок современными экспедициями – в большинстве музеев уже скоплены завалы массового необработанного материала предыдущих лет. Даже использование информационных систем не становится пока критичным для разгребания этих завалов: наиболее сложной проблемой оказывается выделение значимых атрибутов для систематизации.Первая попытка создания описания фрагмента керамики в типовой информационной музейной системе с возможностью дальнейшего проведения статистической обработки материала была предпринята в мае 2003 года совместно с омскими археологами Ольгой и Алексеем Матвеевыми. В основу созданного типа были положены «Методические рекомендации и программы обработки и описания археологических коллекций для студентов исторических факультетов», опубликованные в 1984 году представителями омской и новосибирской археологии А.П. Бородовским, И.Г. Глушковым и В.И. Матющенко на основе методики В.Ф. Генинга.В карточку описания было введено около 20 новых справочных и текстовых полей, характеризующих внешние особенности форм керамики. Среди них: тип сосуда, его высота, форма, максимальный диаметр и диаметры устья и донца, формы венчика и его среза, шейки, плечиков, придонной части и дна, углы отгиба, толщина фрагмента, а также описание элементов орнамента и оттисков. При возможностях отбора по одному значению или группе атрибутов, которые дает информационная система, исследователь получает возможность делать любую выборку из корректно заполненной базы данных. Фактически была создана возможность типологизации керамики по форме.Спустя полтора года в ГМЗ «Казанский Кремль» тип описания фрагмента керамики был дополнен атрибутами, позволяющими типологизировать керамику по составу и качеству теста.В последующие годы в каждом краеведческом музее предлагался этот тип описания, иногда он корректировался в соответствии с региональными особенностями. Но, несмотря на все восторги музейных археологов, ни в одном из известных нам музеев этот тип описания не прижился, керамика продолжает описываться как индивидуальные находки – поштучно, словами.Помимо массового материала каждое археологическое исследование дает некоторое количество индивидуальных находок. Но и их самоценность довольно спорна: как правило, раскоп приносит не уникальные, а типологические предметы. Неслучайно, атрибуция индивидуальных находок завершается зачастую уже в поле – определяется по аналогии тип и вид предмета, дата его изготовления, выполняется рисунок, а в музее делается лишь визуальное описание, фиксируется сохранность и движение в качестве музейного предмета. Описание любой археологической находки – как в рукописных учётных документах, так и в информационной системе – происходит по привычному для музейного предмета набору атрибутов, связанных с его внешними и конструктивными особенностями, временем и местом изготовления. Хочется процитировать И.В. Сальникову (новосибирский музейщик и археолог, она нам показывала музей археологии и этнографии СО РАН в ноябре): «Анализ типологических и классификационных схем, предложенных исследователями в разных регионах нашей страны, показал, что большинство их несовершенны, поскольку отсутствуют четкие критерии характеристик, не разработана иерархия признаков, отсутствует унификация описания. Все вышеперечисленные признаки не дают возможности сравнивать коллекции между собой» (2002).Выход из ситуации многие археологи видят в применении статистических методов и замене традиционных лингвистических описаний абстрактной моделью, линейные размеры которой совпадают с реальными размерами описываемого артефакта. Только такой подход позволяет действительно выстраивать некие типологические ряды.Но кроме собственно визуального описания для археологического предмета важна связь с памятником, на котором он обнаружен – и не столько внешняя (географическое место расположения, тип, принадлежность к эпохе и культуре), сколько внутренняя – положение на самом памятнике, глубина, слой, совокупность с другими находками.Попыток зафиксировать все группы связей находок и памятника в музейной информационной системе с дальнейшей интерпретацией или воссозданием образа пока не предпринималось – в том числе из-за неоформленности такого запроса со стороны пользователей.И тут вновь хочется обратиться к идее трёхмерной модели: панорама культурного слоя с обозначением всех находок, ям, остатков построек, скоплений камней и дерева, изменений состава слоя может стать основой реконструкции археологического памятника.Первая в нашей стране попытка мультимедийной реконструкции археологического памятника была предпринята в 2005-2006 по заказу Сургутского краеведческого музея. Авторы проекта кандидат исторических наук Л.Л. Косинская (Екатеринбург) и кандидат технических наук Ю.М. Баранов (Нижний Тагил). Реконструкция жилища эпохи неолита создана на основе материалов археологических раскопок (1997, 1998, 2001) неолитического поселения Быстрый Кульёган 66, существовавшего шесть тысяч лет назад на территории Сургутского Приобья. Проект был представлен в 2006 году на II Югорской полевой биеннале в Государственном Музее Природы и Человека в Ханты-Мансийске. Насколько я поняла, это всё-таки была флэш-анимация, но может, я и ошибаюсь, всё равно – от стратиграфических прорисей, чертежей до трехмерной модели жилища с конкретизацией использования его элементов в быту – впечатляюще!…Но всё-таки правильнее, чтоб модель археологического памятника была управляемой – интерактивной виртуальной реальностью. Хочется соотносить созданный образ с актуальной реальностью (предметы, планы, видео и фотографические материалы), изменять этот образ (воссоздавать на выбор вид ландшафта, этапов раскопа или существования памятника). Хочется использовать гипермедийные ссылки, позволяющие осуществлять переход от трехмерной панорамы к другим средам (видео, аудио, текстовым материалам), а также к отдельным объектам, их изображениям, текстовым справкам и аннотациям.Такая трёхмерная модель может быть использована и для исследования археологической культуры и её наглядного представления в учебном процессе, и в преподавании методики полевых исследований, и в качестве составляющей археологической экспозиции музея.Совместно с Ольгой и Алексеем Матвеевыми

Однажды, лет сто назад, захлёбываясь от невозможности объяснить некоторым товарищам по борьбе очевидные для меня истины… ну, да, как обычно бывает, привет Чжуан Цзы – если смысл найден – зачем слова? ну, в общем, в этом вполне узнаваемом состоянии накропала я сочинение…
Тем, для кого оно было написано, оно так и не было предъявлено, что нормально, слова нашлись для себя и ладно…
Спустя полгода из этого сочинения я пыталась сделать вместе с практикующими археологами удобочитаемую статью. Кажется, даже получилось нечто завершённое.
Но здесь сейчас всё же обновлённый вариант - с исправлениями и дополнениями.

Исследование после исследования
(к проблеме изучения памятников археологии)

Среди многообразия памятников историко-культурного наследия особое место занимают памятники археологии. Археологические объекты – памятники и находки (предметы, артефакты) – содержат разнообразный информационный потенциал, в большинстве случаев не имеющий аналогов на бумажных или иных носителях, и остаются основным источником для дописьменного периода истории.
Очевидно, что каждый памятник археологии представляет собой не просто совокупность движимых объектов, находящихся в земле или уже извлеченных из земли. Он включает и культурный слой со всеми его особенностями, и внутренние связи – как между отдельными находками, так и между комплексом находок и культурным слоем. Поэтому любая археологическая находка может рассматриваться как минимум в двух аспектах: как самоценное произведение культуры и как носитель информации – об археологическом памятнике (его структуре, особенности, датировки), археологической культуре (степени развития технологий, социума и духовных воззрений населения), а также различных формах контактов населения.

Некий парадокс заключается в том, что памятник археологии имеет целостность только до проведения полевых исследований. В процессе исследований (раскопок) культурный слой неизбежно нарушается, многие значимые для его характеристики внутренние связи физически утрачиваются. Утраченные внутренние связи (стратиграфия, место и глубина находок, положение их относительно друг друга) остаются зафиксированными в качестве планов, чертежей, описаний, отчетов. Полевые раскопки обширных по территории памятников ведутся иногда десятилетиями, памятник может исследоваться с перерывами или несколькими экспедициями. Каждая стационарная экспедиция накапливает за время своего существования тома бумажных материалов. Информация практически всегда оказывается рассеяна и трудна для восприятия и использования. Восстановление образа археологического памятника даже от специалиста требует длительных временных затрат и кропотливости.

Давно уже назрела необходимость разработки информационной системы, позволяющей в полевых условиях проводить работы по созданию трёхмерной модели археологического памятника и фиксацию его на общей археологической карте региона. Система должна включать возможность определение географических координат памятника (через GPS); размещение цифрового изображение местности; построение трехмерной модели рельефа местности после проведения инструментальной нивелировки; размещение раскопа на полученной модели памятника, занесение его цифрового изображения и т.д. В идеале исследователям нужна программа, позволяющая в полевых условиях проводить документирование всех этапов археологических работ.
В принципе, если исследование памятника проводилось в соответствии с методиками и корректно документировалось, ретроспективное восстановление его трёхмерной модели на основе чертежей, отчётов, фотографий также не должно занимать очень много сил, хотя утраты информации всё равно неизбежны.

Второй парадокс заключается в том, что извлеченные из земли предметы, попавшие на хранение в музей, редко рассматриваются в комплексе их расположения и обнаружения, в большинстве случаев полевая документация и годовые отчеты экспедиций не воспринимаются в музеях как неотъемлемая составляющая знания об археологическом предмете. Находки чаще всего исследуются вне контекста их бытования и обнаружения. Таким же образом археологические объекты описываются и в существующих информационных музейных системах, и происходит это отнюдь не из-за программных ограничений. Любой предмет в музее – не только предмет археологии, но и книга, и бумажный документ, и аудиовизуальные документы описываются в первую очередь с внешней, а не содержательной стороны. Но если отношение к традиционным носителям информации – бумажным, магнитным или электронным – постепенно меняется, то воспринимать собственно предмет в таком качестве все еще сложно.

Особенно заметно противоречие между предметом и содержащейся в нем информацией на примере массовых археологических находок. Например, фрагменты керамики, за редким исключением, не являются ни уникальными, ни редкими, ни значимыми по обстоятельствам их появления и использования. Ценность массовых находок заключается в содержащейся в них информации: о памятнике, на котором обнаружены, и о культуре, к которой принадлежат. С точки зрения экспозиционной фрагменты керамики могут носить только какой-то узкоспециальный интерес – для инсталляций, например. Тем не менее, необработанная керамика в музеях насчитывает десятки, а иногда и сотни тысяч предметов.
Почти каждая экспедиция возвращается с десятками ящиков массового материала, помытого и зашифрованного. Даже при составлении коллекционных описей керамика записывается, как правило, общим количеством фрагментов, и вся попадает в состав музейного собрания несистематизированной. В результате, археологические коллекции остаются самыми многочисленными и наименее изученными в составе собраний краеведческих музеев, а археологические экспозиции – самыми скучными для рядового посетителя.
Очевидно, что разрабатывать типологию керамики необходимо хотя бы для того, чтобы не возить пресловутые тонны, оседающие в хранилищах мертвым грузом и навсегда. Создать типологию и вести статистику с последующей утилизацией материала можно и в поле. Вопрос тут в количестве и репрезентативности материала. Я мыслю, конечно, категориями средневековой керамики.
Можно проводить обработку материала при составлении коллекционных описей и приеме на постоянное хранение. Причем, принимать в состав музейного собрания только целые сосуды, развалы керамики, раритеты или не подходящие под известную типологию экземпляры, фиксируя остальные фрагменты в таблицах статистики. Так поступают в большинстве университетских музеев, где хранителями археологических коллекций являются сами участники экспедиций, воспринимающие зимнее время как органичный перерыв для камеральной обработки полученного в поле материала.
Но и в идеальном случае – при сдаче незначительного по численности комплекса находок современными экспедициями – в большинстве музеев уже скоплены завалы массового необработанного материала предыдущих лет. Даже использование информационных систем не становится пока критичным для разгребания этих завалов: наиболее сложной проблемой оказывается выделение значимых атрибутов для систематизации.

Первая попытка создания описания фрагмента керамики в типовой информационной музейной системе с возможностью дальнейшего проведения статистической обработки материала была предпринята в мае 2003 года совместно с омскими археологами Ольгой и Алексеем Матвеевыми. В основу созданного типа были положены «Методические рекомендации и программы обработки и описания археологических коллекций для студентов исторических факультетов», опубликованные в 1984 году представителями омской и новосибирской археологии А.П. Бородовским, И.Г. Глушковым и В.И. Матющенко на основе методики В.Ф. Генинга.
В карточку описания было введено около 20 новых справочных и текстовых полей, характеризующих внешние особенности форм керамики. Среди них: тип сосуда, его высота, форма, максимальный диаметр и диаметры устья и донца, формы венчика и его среза, шейки, плечиков, придонной части и дна, углы отгиба, толщина фрагмента, а также описание элементов орнамента и оттисков. При возможностях отбора по одному значению или группе атрибутов, которые дает информационная система, исследователь получает возможность делать любую выборку из корректно заполненной базы данных. Фактически была создана возможность типологизации керамики по форме.
Спустя полтора года в ГМЗ «Казанский Кремль» тип описания фрагмента керамики был дополнен атрибутами, позволяющими типологизировать керамику по составу и качеству теста.
В последующие годы в каждом краеведческом музее предлагался этот тип описания, иногда он корректировался в соответствии с региональными особенностями. Но, несмотря на все восторги музейных археологов, ни в одном из известных нам музеев этот тип описания не прижился, керамика продолжает описываться как индивидуальные находки – поштучно, словами.

Помимо массового материала каждое археологическое исследование дает некоторое количество индивидуальных находок. Но и их самоценность довольно спорна: как правило, раскоп приносит не уникальные, а типологические предметы. Неслучайно, атрибуция индивидуальных находок завершается зачастую уже в поле – определяется по аналогии тип и вид предмета, дата его изготовления, выполняется рисунок, а в музее делается лишь визуальное описание, фиксируется сохранность и движение в качестве музейного предмета. Описание любой археологической находки – как в рукописных учётных документах, так и в информационной системе – происходит по привычному для музейного предмета набору атрибутов, связанных с его внешними и конструктивными особенностями, временем и местом изготовления.
Хочется процитировать И.В. Сальникову (новосибирский музейщик и археолог, она нам показывала музей археологии и этнографии СО РАН в ноябре): «Анализ типологических и классификационных схем, предложенных исследователями в разных регионах нашей страны, показал, что большинство их несовершенны, поскольку отсутствуют четкие критерии характеристик, не разработана иерархия признаков, отсутствует унификация описания. Все вышеперечисленные признаки не дают возможности сравнивать коллекции между собой» (2002).
Выход из ситуации многие археологи видят в применении статистических методов и замене традиционных лингвистических описаний абстрактной моделью, линейные размеры которой совпадают с реальными размерами описываемого артефакта. Только такой подход позволяет действительно выстраивать некие типологические ряды.
Но кроме собственно визуального описания для археологического предмета важна связь с памятником, на котором он обнаружен – и не столько внешняя (географическое место расположения, тип, принадлежность к эпохе и культуре), сколько внутренняя – положение на самом памятнике, глубина, слой, совокупность с другими находками.
Попыток зафиксировать все группы связей находок и памятника в музейной информационной системе с дальнейшей интерпретацией или воссозданием образа пока не предпринималось – в том числе из-за неоформленности такого запроса со стороны пользователей.

И тут вновь хочется обратиться к идее трёхмерной модели: панорама культурного слоя с обозначением всех находок, ям, остатков построек, скоплений камней и дерева, изменений состава слоя может стать основой реконструкции археологического памятника.
Первая в нашей стране попытка мультимедийной реконструкции археологического памятника была предпринята в 2005-2006 по заказу Сургутского краеведческого музея. Авторы проекта кандидат исторических наук Л.Л. Косинская (Екатеринбург) и кандидат технических наук Ю.М. Баранов (Нижний Тагил). Реконструкция жилища эпохи неолита создана на основе материалов археологических раскопок (1997, 1998, 2001) неолитического поселения Быстрый Кульёган 66, существовавшего шесть тысяч лет назад на территории Сургутского Приобья. Проект был представлен в 2006 году на II Югорской полевой биеннале в Государственном Музее Природы и Человека в Ханты-Мансийске. Насколько я поняла, это всё-таки была флэш-анимация, но может, я и ошибаюсь, всё равно – от стратиграфических прорисей, чертежей до трехмерной модели жилища с конкретизацией использования его элементов в быту – впечатляюще!

…Но всё-таки правильнее, чтоб модель археологического памятника была управляемой – интерактивной виртуальной реальностью. Хочется соотносить созданный образ с актуальной реальностью (предметы, планы, видео и фотографические материалы), изменять этот образ (воссоздавать на выбор вид ландшафта, этапов раскопа или существования памятника). Хочется использовать гипермедийные ссылки, позволяющие осуществлять переход от трехмерной панорамы к другим средам (видео, аудио, текстовым материалам), а также к отдельным объектам, их изображениям, текстовым справкам и аннотациям.
Такая трёхмерная модель может быть использована и для исследования археологической культуры и её наглядного представления в учебном процессе, и в преподавании методики полевых исследований, и в качестве составляющей археологической экспозиции музея.

Совместно с Ольгой и Алексеем Матвеевыми